Завещание Шаха Исмаила I "Хатаи"

  29 СЕНТЯБРЯ 2014    Прочитано: 21088
Завещание Шаха Исмаила I "Хатаи"

Завещание Шаха Исмаила I "Хатаи" основателя Сефевидской империи,при нем в империи азери-тюркский язык и азери-тюрки стали играть главную роль в государственном управлении,во многом благодаря шаху Исмаилу в будущем территориями Ирана, Азербайджана, Афганистана, Пакистана стали управлять и иметь главную роль тюркские(азери-тюрклер) племена.

Само завещание:

Я очень старался. Возмужав, я приложил много усилий к тому, чтобы не было войны. Но не получилось. В моей написанной для Cултана Селима газели я описал характеры окружающих меня людей, которые за моей спиной плетут интриги, а в лицо — льстиво улыбаются. Я знал, что вокруг меня никого нет, пустота. Мой дядька, Леле Гусейн-бек постарел. Мать и братья давно умерли, большинство приближенных, преданных мне воинов уже состарились, мечи выпали из когда-то могучих рук… В то время, как я к войне совершенно не был готов, те, кто окружали меня, старались стравить меня с соседями, особенно с Султаном Селимом, направляли ему от моего имени оскорбительные письма и «подарки».

А за день до той роковой Чалдыранской битвы, которую я считаю самой трагической за всю мою жизнь, я видел сон. Снилось мне, что я в горах преследую марала. Но, когда я почти догнал его, марал скрылся в какой-то пещере. Следом за ним сунулся в эту пещеру и я. В страхе остановился. В пещере сидит семиглавый дракон, и из каждой пасти, клянусь моим предком Мухаммедом, исторгается адское пламя. И всякий раз, как чудовище делает выдох — меня опаляет пламенем, а при вдохе затягивает внутрь, прямо в пасть, ей-богу.



Затянуло меня стотысячное войско Селима. Сильно затянуло! Не успел я проснуться и рассказать свой сон, приближенные тут же начали советовать: «Давайте встретим Селима в пути, нападем на него внезапно, ночью». Но это было неприемлемо для моего достоинства, и я ответил: «Я не разбойник, грабящий караваны. Мужчина должен по-мужски встретить врага на поле боя, один на один». Его войско действительно намного превосходило мое по численности… Почему я не доверился мудрому перу эренов, устами Ибрагима передавшему мне известие и о численности войска Селима, и о его вооружении. Не прислушался я, окружающие не дали прислушаться: это неправда, сказали они, не бывает такого войска, они втравили меня в такую войну, которая навсегда запятнала мое имя.

Вот это и было моей первой ошибкой. Мы встретились. Снова стали мне советовать: давайте помешаем установить орудия, нападем на врага, пока он еще не успел подготовиться к битве. И снова я не позволил. «Пусть подготовятся, — сказал, — Я вышел воевать в открытую». Я сам дал врагу возможность возвести железную крепость перед моими несчастными кази. Я не струсил, не схитрил, не применил уловок в битве. И вот это было моей второй ошибкой! Хатаи допускал непрерывные ошибки… В той битве, длившейся три дня, я потерял таких храбрецов-кази, каждый из которых сравнится мужеством с молодым львом…

Самый тяжелый мой грех — то, что я разрешил остаться в Чалдыране Бахрузе-ханым и матери моего наследника Тахмаса Мирзы Таджлы-ханым. Обе они сражались в мужском одеянии. Обеих их, оказывается, позвали битвы во имя славы Родины. Мою Бахрузу взяли в плен, и потом, несмотря на все мои просьбы, Селим так и не вернул ее. Отдал невольницей какому-то придворному поэту. Это было для меня хуже смерти. А моя Таджлы! Моя храбрая Таджлы освободилась, сняв с себя и отдав Месих-беку все свои драгоценности.

Ровно три дня, помимо надимов, от меня не отступали три молодых человека. Один из них охранял меня справа, другой — слева, а третий — сзади. Позади меня сражался дервиш Ибрагим! Прекрасным своим голосом он пел, то мои нефесы, то свои гошмы, вселял мужество в моих храбрых кази. Когда он, залитый кровью, упал к копытам моего коня, я счел, что обрушилась прикрывавшая меня гора, спина моя осталась открытой.

Я не знал, кто это, скрыв лицо под вуалью, сражается справа и слева от меня, считал, что преданные воины. Только когда они упали, пронзенные стрелами, я узнал несчастных.

Одной была искусная танцовщица, красавица Айтекин, причину огромной ненависти ко мне которой я так никогда и не узнал, другой была воинственная женщина, бакинка, жена Гази-бека — Султаным-ханым. И их тоже призвала на поле боя Родина. Перед телами этих двух женщин я преклонил колени. Потом я узнал, что даже мой враг Султан Селим велел похоронить их, как подобает хоронить героев.

Я был бы счастлив, если бы мои пять дочерей — Ханыш, Перихан-ханым, Мехинбану Султаным, Фирангиз-ханым, Шах Зейнаб-ханым, мои сыновья Невваб Кямьяб, Тахмас Мирза, Сам Мирза, Бахрам Мирза обладали таким же мужеством, как Айтекин и Бибиханым-Султаным, с такой же силой любили бы свой родной край, родной народ.
Вот уже четырнадцать лет минуло после Чалдыранской битвы. И ни разу никто с тех пор не видел улыбки на моем лице, навсегда легла на него тень печали. Потому что это я, я сам, воодушевленный своими победами и завоеваниями, уверовав в свою непобедимость, выступил с меньшим по численности войском и допустил ошибки, обрекшие меня на вечные муки.

Я доживаю последние дни моей жизни, дорогие мои потомки! За свою короткую жизнь, отпущенную мне Всевышним, я сделал для вас все, что мог. Я старался силой меча объединить наш истерзанный на куски край — вот к чему были направлены все мои завоевания.

Для меня горсть родной земли была дороже горсти золота, даже слабое звучание родного языка - дороже тысяч драгоценных камней. Во имя вечной жизни обоих — Родины и родного языка — я сделал все, что смог. Не поминайте меня проклятьями! Взрастите все то прекрасное, что я начинал! Не повторяйте моих ошибок!.. Таково мое завещание. И еще я оставляю вам стихи. Если они доставят вам удовольствие, будет спокоен мой мятежный дух, я обрету в могиле покой.

Три ценности оставили нам мудрые предки, и я завещаю их вам: наш язык, нашу честь и нашу Родину — вся ваша жизнь пусть станет жизнью этих ценностей!


Читайте актуальные новости и аналитические статьи в Telegram-канале «Vzglyad.az» https://t.me/Vzqlyad

Тэги:





НОВОСТНАЯ ЛЕНТА